Всегда ли праведен наш праведный гнев?

На площади возле магазина встретились три седых ветерана. До меня доносились их оживленные голоса. Видно было, что эта случайная встреча им в радость. Но вдруг кто-то помянул имя еще одного их сотоварища, и в голосе зазвучали металлическо-презрительные нотки: «Да он в церковь ходит! А ведь был коммунистом! Ходит! Богу молится…», – и дальше пошел совсем уж непечатный текст.

Поразительно. Эти люди не хотят понять, что кто-то другой смог вот так, разом, измениться, отвергнуть ложь (в которую, вполне возможно, верил искренне и преданно) и принять Истину. А может быть, и не разом, а путем долгих размышлений и переосмыслений. Но самое печальное, что этим неприятием «бывших атеистов» проникнуты не только их прежние сослуживцы и друзья, но те, кто вырос в церкви. Кто, казалось бы, с пеленок проникся духом Евангелия и христианства. Им бы радоваться: еще одна душа встала на путь спасения. Но в спину новообращенного то и дело врезается гневный шепоток: «Вот, учила в школе, что Бога нет, а теперь пришла…»; «И этот тоже – певчим стал. Отродясь в храме не был, куда батюшка глядит?»

А ведь мы вовсе не оригинальны в своем праведном гневе. Две тысячи лет назад «Иисус увидел человека, сидящего у сбора пошлин, по имени Матфея, и говорит ему: следуй за Мною. И он встал и последовал за Ним. И когда Иисус возлежал в доме, многие мытари и грешники пришли и возлегли с Ним и учениками Его. Увидевши то, фарисеи сказали ученикам Его: для чего Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками? Иисус же, услышавши это, сказал им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные; пойдите, научитесь, что значит: «милости хочу, а не жертвы»? ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Мф. 9, 9-13).

Разве не слышали это евангельское повествование мы, стоящие в храме многие годы? Разве не знаем, что «на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк. 15, 7)?

Хорошо, конечно, быть праведным. Ну, не совсем праведным («нет человека, который жил бы и не согрешил»), но все же привыкшим исполнять Закон, никогда не впадавшим в тяжкие грехи, постящимся и разговляющимся в установленные Церковью дни, ходящим в храм и творящим добрые дела ради Христа. Жить так – постоянный, каждодневный труд. Недаром же в одном из церковных песнопений звучит: «От юности моея мнози борют мя страсти». Противостоять страстям – значит держать свои чувства так, словно ты солдат на пограничной вахте: всегда в напряжении, чтобы ни один враг не проскользнул незамеченным. Ведь если проскользнет и поселится в нашем сердце, мы этого можем вовсе не ощутить. И вот уже враг управляет нашими чувствами, говорит нашим языком. Имя этому диверсанту – осуждение. А если с ним встретится давно свившая себе гнездо в сердце, но затаившаяся до времени гордость, то тут не миновать беды. Нас захлестывает волна возмущенной «праведности»: как же! я двадцать лет стою в этом храме на этом месте, а новый батюшка даже имени моего не знает. А этот новичок еще и перекреститься толком не умеет, а уже обласкан священником, о чем-то беседует с ним после службы, берет домой церковные книги. Да на нем грехов! – тьфу.

А ведь верно – насчет грехов. Мы, вон, «праведные», исповедуемся и знаем, что нам можно творить, чего нельзя. А перед исповедью начнешь вспоминать свои прегрешения – на одном листке записать их не удается, не помещаются. А если всю жизнь жил, не ведая о грехах, в блуде, в страстях, в хуле на Господа!? И вдруг Господь в ответ на все мои неправды показал Свет. И путь к этому Свету: покаяние. Как это трудно – встать из грязи и омыться слезами покаяния. Ни один праведник этого не знает – только грешник кающийся да Господь. И еще священник – свидетель таинства исповеди.

Все мы знаем притчу о блудном сыне, который сначала захотел жить отдельно от отца и брата, а затем, растратив в разгульной жизни выделенную ему часть отцовского наследства, восскорбел о содеянном и возопил: «Отче! Я согрешил против неба и пред тобою, и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих» (Лк. 15, 18-19). Что случилось потом? Увидев возвращающегося блудного сына, отец выбежал ему навстречу, принял в свои объятия и устроил в доме пир в честь вернувшегося. А младший сын высказал отцу обиду. Ещё бы! – он годы служил отцу верой и правдой, а не удостоился пока даже простой благодарности. И слышит в ответ: «Ты всегда со мною, и всё мое твоё; а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся» (Лк. 15, 31-32). А ведь этого сына отец с малолетства учил добродетелям, и все же не устоял он пред соблазнами мира. Сегодняшние же новообращённые в детстве и молодости слышали лишь «проповедь» атеизма. И у них всё же хватило мужества признать, что жизнь свою они положили не на те алтари, что служили ложным богам, которые, по слову Священного Писания, все – «язык бесове». Как же трудно им теперь начинать сначала и прожить остаток жизни по правде Божией. А мы им – не так стал, не туда повернулся, и вообще – что ты здесь делаешь?

Был у меня знакомый монастырский послушник. Вместе с такими же, как он, послушниками трудился в монастыре, мечтал о постриге, но иногда впадал в тяжкие прегрешения. Другие тоже падали. Но если это повторялось два-три раза, их исключали из числа братии, а этот и падал уже не раз, и сам хотел уйти, стыдясь содеянного, а духовник всё просил за него у наместника монастыря. Братия не выдержали, возмутились: «Отче, ну что Вы с ним так возитесь?» – спросили они у духовника и услышали ответ: «Важно не то, как грешить, а то, как каяться».

Нам, «праведным», не осуждать нужно «бывших», а радоваться, как радуются небожители, о ещё одной спасаемой душе. Наверное, не все они бывшие и нынешние руководители, интеллигенты, пенсионеры и молодые пришли и стоят сейчас в храме по зову сердца. Есть и такие, кто увлекся модой, и те, кому все равно, в чьих рядах находиться, лишь бы это были первые ряды. Но мы не знаем этого наверняка – а если и знаем, то не нам принадлежит право прощать и судить. Даже среди апостолов был Иуда, и Христос с самого начала знал, каким будет его конец, но вот же – не оттолкнул, не отогнал, потому что в тот момент пришел не судить, а спасать. И сейчас ещё не судит: двери спасения открыты всем, кто действительно хочет спастись. Потому ведь и сказано нам: «Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете… ибо, какою мерою мерите, такою же отмерится и вам» (Лк. 6, 37-38).

И сегодня, как два тысячелетия назад, стоят в храме два человека: мытарь и фарисей. Один, не смея поднять глаз, молит: «Боже, милостив буди мне, грешному». Другой смотрит по сторонам хозяйским глазом, не забывая при этом повторять: «Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь…» Кому из них протягивает с Небес руку Господь?

количество посещений (88)