Встретила я на днях женщину, бывшую активной прихожанкой нашего храма. Только вот в последние месяцы что-то не стало её видно на службах. Не дожидаясь моих расспросов, стала она жаловаться на жизнь: квартплата поднялась, а зарплату задерживают, сын в армии, надо посылки посылать, а хочется и на присягу съездить, да где ж денег взять…

 – А Вы придите в храм, помолитесь – Господь поможет», – посоветовала я. Она взглянула на меня с недоумением:

    – Так я ж говорю: зарплату задерживают…

     –  Ну так и надо помолиться, – стояла на своём я. Она уставилась на меня с таким видом, что я тут же вспомнила, как в молодости меня, приехавшую из городской жизни в деревенскую, наставляла пожилая соседка: «Турка ты! Я ж тебе кажу…» Сейчас под укоризненным взглядом молодой женщины я снова почувствовала себя «туркой».

     – Да я ж говорю, – начала она в третий раз, – зарплату задерживают, денег нет, как же я пойду в храм? Это ж надо свечку купить, просфорку, молебен заказать!

    – А разве нельзя просто побыть на службе, помолиться? Ведь Господь знает, что у Вас сейчас нет денег.

    – Господь-то знает, да что люди скажут? – устало отмахнулась она.

Как же живуч в нас этот страх перед людьми – что скажут? что подумают? вдруг осудят? Ради этого страха мы поступаемся очень многим из того, что заповедано Богом и Церковью. Устраиваем богатые поминки, застолья в честь крестин и новогодних праздников в посту, хотя сами обычно пост соблюдаем, но тут – «что скажут люди?» Стесняемся не быть, как все – не красить лицо и волосы,  носить подобающую женщине одежду не только в храм, но и в быту. А теперь вот, оказывается, нам стыдно придти в храм и не оплатить определённый обязательный, как нам думается, набор услуг. И мы сидим в воскресный день дома у телевизора, стараясь не слышать призывного голоса Христа: «Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас»; «Никого, приходящего ко Мне, не изгоню вон». А ведь церковными правилами, написанными для христиан всех веков, определено: того, кто не был на службе 3 воскресенья подряд без уважительной причины, следует вовсе отлучать от Церкви – вплоть до покаяния и исполнения назначенной священником епитимии. А уважительная причина – это болезнь, пребывание человека вне своего прихода (хотя в этом случае он всё равно обязан посетить воскресную литургию там, где он находится), ну и ещё какие-нибудь из ряда вон выходящие обстоятельства. Наши житейские дела – ремонт квартиры, посадка огорода, и уж тем более отсутствие лишних денег  –  уважительной причиной не являются. Это скорее – показатель нашего маловерия. Вот, вспахали огород, – рассуждаем мы, – как же я не посажу сразу в сырую землю свои овощи? ведь за день-два земля высохнет, и жди потом всходов. И мы высыпаем с лопатами вслед за трактором, хотя на календаре – воскресенье, а то и вовсе Пасхальная седмица. А потом смотрим на небо и, отчаявшись, идём-таки в храм: «Батюшка! Молебен о дожде служить надо!» А батюшка в ответ: «А когда картошку сеяли? в воскресенье? Нет, не буду я служить молебен, Господь Сам знает, когда дождь послать».

И ведь прав батюшка! Мы сначала сами определили, когда нам засаживать огороды и поля – без молитвы, без благословения на начало сева. А теперь ещё хотим, чтоб Господь нас слушался и посылал просимое. Помню, как-то ещё в советские годы во время засухи позвонил священнику домой председатель колхоза.

 – Ты вот что, знаешь, давай-ка нам дождь организуй».

 – Простите, – ответил священник, – телефона Господа у меня нет. Приходите, помолимся вместе.

    – Да ты что? Что люди скажут?

А что скажет Господь?

Но ведь Он уже всё сказал. В небольшой книге под названием Евангелие. Например, вот это: «Без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15,5). А это значит, что каждое наше дело и даже каждое намерение мы должны начинать с молитвы Богу. «Непрестанно молитесь!»  – это уже апостол Павел (1 Фес. 5,7). Но почему же нельзя молиться дома, зачем обязательно идти на литургию в храм? И на этот вопрос отвечает Господь: «Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного. Ибо где двое или трое собраны во имя Моё, там и Я посреде них» (Мф. 18, 19-20). А ведь в храме нас – не двое или трое, а много больше. И все вместе вслед за священником мы повторяем в сердце и уме слова прошений «о временех мирных», «о изобилии плодов земных», «о плавающих, путешествующих, недугающих, страждущих, плененных и о спасении их…».  И Господь, слыша всех, посылает каждому – по его нуждам.

Что же до тех денег, которые мы приносим в храм… Без них, конечно, не обойтись. Ведь наша добровольная жертва – это и кусочек железа на новую крышу, и банка краски для пола, и пачка моющего средства для уборки к празднику, и зарплата церковнослужителей, без которой в нашей жизни, увы, пока не обойтись, и многое, многое другое. Но коли сегодня у нас денег нет – Господь не взыщет, ведь главное для Него – не внешнее благолепие, а чистота наших помыслов и святость человеческой души.

Много лет назад сидел Он в Иерусалимском храме и наблюдал, как входящие опускали в церковную кружку свои пожертвования. Те, кто победнее, старались бросить монеты незаметно и поскорее отойти. Богатые же, напротив, долго расстёгивали объёмные кошельки и медленно, с достоинством, опускали золотые монеты. Но вот подошла вдова и опустила в кружку две самые мелкие монеты – лепты. «Подозвав учеников Своих, Иисус сказал им: истинно говорю вам, что эта бедная вдова положила больше всех, клавших в сокровищницу; ибо все клали от избытка своего, а она от скудости своей положила всё, что имела, всё пропитание своё» (Мк. 12, 43-44). Возможно, кто-то из бывших в храме осудил вдовицу, но в очах Господа её малая жертва была выше всех прочих.  И что перед этим – мирская молва? Две тысячи лет минуло с тех пор, а Господь всё так же указывает нам на лепту благочестивой вдовицы, всё упование своё возложившей на Бога. Ах, научиться бы слышать и слушать не соседку,  а – Бога!