Я давно хотела написать об этом, но всё откладывала. Пока, наконец, не позвонили знакомые, приехавшие в нашу епархию из чужих краёв. Многое у нас им понравилось, вот только поведение верующих в храме вызвало недоумение. В течение всего Богослужения в храме происходит какое-то, по их выражению, броуновское движение. Почти никто не стоит на месте всю службу. Люди заходят, выходят, покупают товар в иконной лавке, при этом громко обсуждая что-то с продающими, затем отправляются через весь храм, раздвигая молящихся, чтобы собственноручно поставить свечку у нужной иконы. При этом некоторые постоянные прихожане зорко следят, чтобы в храме всё было «благоговейно» – с их точки зрения. Вот вошла девушка без платка – к ней подскочила грозная стража и после недолгой перепалки оттеснила в притвор. Вот мужчина сомкнул за уставшей спиной руки. Тут же, не церемонясь – по рукам его! А это кто передал свечку левой рукой? Бегом за ней – вернуть и заставить передать, «как положено», правой. А вот кто-то встал «не на своё место» – согнать, пусть даже обладательница этого «места» ещё не пришла.
На самом деле, почти ничего из «положенного» нигде не прописано: что-то – просто благочестивая традиция, иное – не имеет под собой никаких оснований, а третье и вовсе грешно (как, например, суеверный обычай передавать свечку обязательно правой рукой).
Да простят меня наши замечательные батюшки, всегда загруженные службами, требами и хозяйственными делами, но всё же порядок в храме, в том числе и поведение прихожан – это их неотъемлемая задача. Недаром же народная поговорка гласит: «Каков поп, таков и приход».
Я много езжу и, конечно, везде бываю в храмах. В некоторых проблемы те же, что и у нас. Но как же бывает отрадно видеть, как в большом приходе, где большая часть людей на службе – приезжие паломники и туристы, в храме – благоговейная тишина, ничем не нарушаемая служба Богу. Помню, ещё в советское время в действующих храмах Петербурга (тогда – Ленинграда) при входе висели объявления: «Во время Богослужения осмотр храма запрещён». А сегодня, едва войдя в помещение Иоанновского монастыря, где покоятся мощи святого праведного Иоанна Кронштадского, читаешь на стенах объявления-просьбы быть прилично одетыми и благоговейно вести себя в храме. Тут же сообщается, что юбки и платки можно взять напрокат… Конечно, Петербург – особая статья, город традиционно высокой общей культуры, которую не порушило даже сегодняшнее время вседозволенности. Но вот и Москва приятно удивила. Зашла в храм Вселенских соборов в Свято-Даниловом монастыре, а на закрытых дверях табличка: «Извините, читается шестопсалмие, просьба подождать 20 минут». Вот так! Шестопсалмие – часть вечернего Богослужения, во время которого в храме гасится свет и свечи и чтец читает 6 избранных псалмов Псалтири, в которых звучит покаяние человека в преддверии Страшного Суда. Существует предание: последний, Страшный Суд Христов, во время которого будет окончательно решена участь и усопших ранее, и доживших до этого дня, будет длиться столько же времени, сколько читается шестопсалмие за Богослужением. Вот почему в эти минуты в храме должна быть благоговейная тишина, запрещается сидеть, входить и выходить из храма, покупать и ставить свечи, вообще нарушать молитвенное предстояние перед Господом. Многие ли из нас знают об этом?
Долгое время в восстанавливающейся Курской Коренной пустыни один из монахов нёс особое послушание – следил за входящими в храм и находящимися на службе паломниками. В случае необходимости он деликатно подходил и, извинившись, шёпотом делал замечание. Так и благоговение не нарушалось, и человеку не было неприятно неожиданное наставление. Что мешает и в обычных, «мирских» храмах установить подобное правило: с благословения священника обязать одного из грамотных и культурных прихожан при необходимости разъяснять новопришедшему правила поведения во время службы?
Уже очень давно в Оптиной пустыни – кажется, первом из российских монастырей – у входа на территорию выдают платочки и большие рабочие фартуки, чтобы женщины в брюках могли скрыть нетрадиционный для Православия наряд, обернув нижнюю часть тела монашеским фартуком. Сегодня многие говорят о том, что юбка и брюки, да и вообще внешний вид не прибавляют и не убавляют человеку благочестия. Господь, мол, смотрит не на ноги, а на сердце. С последним не поспоришь. Однако задумаемся: чистота сердца не зависит ли от чистоты наших помыслов и поступков? Если, собираясь в храм, в монастырь, мы не боимся оскорбить Бога своим внешним видом, не боимся смутить монаха обнажённым телом – значит, «не всё спокойно в Датском королевстве», как говаривал Шекспир: не всё в порядке с нашими помыслами. Можно ли стяжать чистоту собственной души, не заботясь о душах, находящихся рядом? Господь ведь сказал: «Горе тому, кто соблазнит одного из малых сих». А наша одежда и поведение в храме – соблазн не только для монашествующих, но и для тех бабушек, что пришли сюда для молитвы. Даже если они не правы в своём духовном рвении – не лучше ли нам не спорить, а вспомнить ещё одну русскую поговорку: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят».
Кстати, на Западе, где, казалось бы, больше свободы (вседозволенности), религиозные чувства верующих и национальные традиции охраняются не в пример нам. В католической Италии, где и сидеть на службах можно, и голову женщине покрывать не обязательно, мою знакомую не пустили в храм с обнажёнными руками. Стоящий у входа полицейский показал на киоск, где продавались огромные шали, в которые можно было завернуться с головы до пят.
А что же всё-таки можно и нужно делать в наших храмах? Главное, наверное, — спокойно стоять и слушать слова и пение молитв, пытаясь «подключить» своё сердце к общему Богослужению. Если мы хотим осмотреть храм, поклониться иконам, собственноручно расставить свечи – нужно просто придти за полчаса до Богослужения и обойти храм, никому не мешая. В сельских приходах часто можно наблюдать, как старушки подолгу стоят у центральной праздничной иконы, по многу раз крестясь, затем прикладываясь к иконе и снова крестясь и кланяясь на все стороны света. Остальные же вынуждены стоять в очереди, дожидаясь окончания такого длительного обряда поклонения. Не стоит повторять это действие самому! Если каждый станет по 5 минут стоять у праздничной иконы, мы половину службы проведём в очереди. Подойти к иконе до начала или в начале службы необходимо, но сделать это нужно достаточно быстро, а уж потом, отойдя в сторонку, читать молитвы и совершать поклоны. Так мы и положенное исполним, и не навлечём на себя раздражение остальных прихожан.
Преподобный Серафим Саровский учил стоять на молитве так, чтобы не замечать, кто стоит рядом! Мы же пришли к Богу – и отвлекаться на что-то иное просто грешно.
Если сильно устали – можно, конечно, тихо выйти на улицу или присесть на одну из скамеек, которые есть в каждом храме. Но нужно знать, что существуют такие моменты службы, в которые сидеть не рекомендуется. Это – чтение Евангелия, Апостола и шестопсалмия, каждение храма священником, малый и великий вход на литургии – когда священник в сопровождении других служителей алтаря выходит на амвон с Евангелием или Чашей. Вообще нежелательно сидеть при открытых Царских вратах: в алтаре на Престоле всегда находятся запасные Дары – ковчежец с Причастием для больных, а значит присутствует Сам Спаситель (именно по этой причине принято всегда креститься и кланяться алтарю, когда мы пересекаем центральную невидимую линию храма, делящую его вдоль пополам). Не принято сидеть во время пения Херувимской песни («Иже Херувимы тайно образующе…»), так как в это время в помощь священнику в алтарь слетаются невидимые Ангелы-служители – Херувимы. Это, как правило, знают все постоянные прихожане. Но не все знают, что ещё более важной частью литургии является Евхаристический канон. Он начинается сразу после пения Символа веры возгласом священника: «Станем добре, станем со страхом, вонмем, святое возношение с миром приносити», — на которое откликается хор: «Милость мира, жертву хваления». Священник молится в алтаре о таинстве Пресуществления – когда Сам Господь сходит на Престол и претворяет (пресуществляет) хлеб и вино в Тело и Кровь Христовы. В те же советские времена я посещала храм Ленинградской духовной академии и семинарии, и тогда же усвоила непреложное правило: во время чтения и пения Евхаристического канона (не позже чем со слов «Твоя от Твоих Тебе приносящих от всех и за вся») все присутствующие в храме должны встать на колени и вместе со священником в алтаре земно поклониться Спасителю. Этот земной поклон не отменяется даже на Пасху! Как и ещё два: когда священник выносит Чашу для причащения и когда вторично выходит с Чашей из алтаря с возгласом: «Всегда, ныне и присно и во веки веков!». Нужно помнить и верить: мы поклоняемся не внешним атрибутам, а Самому Господу, невидимо выходящему к нам! От последнего поклона освобождается только тот, кто только что принял Причастие: он соединился с Господом и не может покланяться самому себе. Также причастникам следует воздержаться от земных поклонов в течение всего дня, да и вообще не забывать о свершившемся таинстве и вести себя и вне храма благоговейно, без лишних развлечений и праздных разговоров.
Но вот совершилось главное, ради чего служилась литургия, — таинство Причащения. Казалось бы, можно расслабиться. И снова пошло по храму движение: подходим приложиться к иконам, раздаём просфоры и конфеты – «помяните усопших». Стоп! Служба продолжается. Ещё поёт хор, а за закрытыми алтарными дверями священник потребляет оставшиеся после причащения мирян Святые Дары. Потерпите! Скоро он выйдет из алтаря и произнесёт отпуст – последнее благословение. Вот теперь, подойдя к кресту в руках батюшки, можно и к иконам приложиться, и книги в иконной лавке рассмотреть, и даже перекинуться парой слов с соседкой. Кстати, существует ещё одно суеверие: причастникам, мол, нельзя целовать иконы и руку священника. Но ведь батюшка только что причащался сам! Причём брал Причастие вот этой же рукой. А иконы – они всегда святы и никак не могут осквернить наши уста даже после Причастия. Да и ничто не может осквернить нас, кроме нас самих. Дай нам Бог всегда хранить святость, всегда пребывать с Господом!
Марина Захарчук
количество посещений (157)